На Юге заканчивается пора инаугурации глав регионов, избранных или переизбранных в ходе единого дня голосования 13 сентября. Так, 2 октября в должность вступил севастопольский губернатор Михаил Развожаев. Можно, наверное, подвести итоги электоральной битвы уже не просто «по горячим следам», но и более взвешенно, с раздумьями и аналитикой.
Впрочем, настоящей битвы — именно непосредственно в ходе голосования, на мечах-бюллетенях — и не получилось. Хотя вроде бы предпосылки были.
Развожаев, довольно безликий представитель и без того безликой плеяды «новых технократов», после назначения летом-2019 исполняющим обязанности имел целью за оставшийся год с небольшим хотя бы не сделать хуже, чем было при его предшественнике, одиозном Д.Овсянникове. Уж этого хватило бы если не для народной любви, то хотя бы для сдержанного принятия. Но «и.о» успел вызвать раздражение и чередой мелких и средних промахов, и продолжением волокиты с принятием городского генплана, и, главное, беззастенчивостью, с которой от выборов отстранили кандидата-коммуниста Романа Кияшко: был срежессирован «самороспуск» двух муниципальных Советов депутатов, игравших ключевую роль в прохождении Кияшко предварительного фильтра. Дело не во всеобщей любви к довольно противоречивой фигуре представителя вполне «травоядно-оппозиционной» партии, людей возмутили сами методы. Но у Развожаева — уверенные 86%.
Кубанский губернатор Кондратьев месяцами сражался одновременно с командой своего предшественника Александра Ткачева, миллиардером Дерипаской, являющимся кубанским налоговым резидентом, и местными коммунистами. Периодически вспыхивали громкие скандалы — вроде неосторожного разговора губернатора со своим замом Андреем Алексенко при включенном микрофоне, в ходе которого Алексеенко сказал, что ЕР в крае «сдохла». В итоге у Кондратьева — 83%.
Наконец, ростовский губернатор Василий Голубев, которого и на Дону, и в столице многие считали политическим трупом. Ослабление аппаратных позиций. Чехарда ростовских градоначальников и главных архитекторов Ростова и области, где почти каждый случай оной чехарды явно (с фиксацией факта следственными органами) или почти явно был связан с деятельностью, не приветствуемой УК РФ. Ставший притчей во языцех, как гнездо коррупции, региональный Минздрав, руководительница которого оказывается под следствием, затем спокойно возвращается на свой пост, а затем избегает новых проблем с законом, «удачно» схлопотав инфаркт (кавычек, на самом деле, заслуживают все три слова) и чудесным образом справившись с его последствиями за пару недель.
Тем не менее летом Василий Юрьевич чудесным (как многим показалось) образом заручился официальной поддержкой президента и получил на выборах не 85, но 65%.
Собственно, здесь и ответ на вопрос, почему не получилось битв на бюллетенях, хотя вроде предпосылки были. Были они формально — и в огромном количестве. Фактически же, если ты выиграл внутриэлитные битвы на месте и уладил дела с Москвой, твоему избранию уже ничего не угрожает. Новые многодневные марафоны и урны на пеньках окончательно ставят крест на попытках поставить крестик напротив неправильного кандидата. Ставить-то можно. Толку мало.
У того же Голубева очень серьезное проседание по сравнению с выборами-2015, целых 13%. И нынешние-то 65%, учитывая сложившиеся на Дону в последние циклы если не «чеченские», то близкие к ним методы формирования итоговых цифр — видимо, предельный показатель. Сколько на самом деле? До выборов оппозиция говорила о рейтинге в 20%, после выборов известный математик Сергей Шпилькин, специализирующийся на анализе волеизъявлений, сделал вывод о «не более 44%».
Между тем на фронтире ЮФО, в Калмыкии, не избирательная, но все же мини-революция. Значительная часть местной элиты, включая функционеров ЕР (!), открыто выступила против главы республики Бату Хасикова, снискав в этом горячую поддержку общественности. Из Москвы приехали гонцы улаживать ситуацию, и общественные активисты зовут народ на акции протеста против верхушечного сговора. Очевидно, если Хасиков и останется, ему придется многое в своем поведении пересмотреть.
Почему подобный сценарий невозможен в соседних регионах типа той же Ростовской области? Кто-то скажет, мол, и хорошо, что невозможен, ибо «одна элитная группа руками простых людей решает задачи в борьбе с другой» — картина, до боли похожая на киевский майдан. Но, во-первых, простые калмыки выступали против Хасикова и сами по себе, до внутриэлитной свары, благо поводов предостаточно. А во-вторых, ставка элитариев на «улицу» все-таки кое-что говорит и об оценке ими качества этой «улицы».
Выскажу гипотезу, почему так. В, условно говоря, русских регионах элиты и их обслуга — это вещь в себе, отделенная от остального народа непроницаемой стеной. Любые внутрисословные игры — это «игры королей». Журналистов, обманутых дольщиков, иные недовольные группы простолюдинов можно использовать «втемную», но солидаризироваться с ними впрямую — дурной тон. В «национальных» же субъектах, при всем существующем и там расслоении, властители, все скопом и каждая группа по отдельности, не может себя чувствовать другим народом, а то и другим биологическим видом по отношению к подвластным.
Поэтому калмыцким депутатам не в тягость быть вроде как (допустим «вроде как», а не искренне) с народом, а народу с ними. Поэтому в апреле во Владикавказе массовый народный протест был разогнан (впрочем, с обоюдной жесткостью сторон), но республиканская власть приняла меры по разрешению социальной ситуации и несколько выправила себе рейтинг. А бывший сенатор-оппозиционер Вячеслав Мархаев, в девяностых командовавший бурятским ОМОНом, и вовсе отказался разгонять народный протест. Конечно, можно найти много обратных примеров. И все-таки — закономерность существует. Кстати, обратный пример в другую сторону, а именно Хабаровский край, где «улица» оказалась на одной стороне с верхами против Москвы, на самом деле не такой и обратный и не в другую сторону. За счет удаленности от центра и исторических особенностей формирования населения на Дальнем Востоке сложился…не другой народ, но народ, очень непохожий на тех же москвичей.
Вина власти в отдалении от народа, превысившем всем разумные показатели и принявшем почти биологический характер, несомненна. Но можно ли говорить, что для русского в широком смысле народа за пределами «национальных» регионов это беда без капли собственной вины?
Я не могу этого сказать.
