Совсем недавно было десять лет «Манежке» — событиям декабря-2010 в Москве, когда тысячи разного возраста людей, в основном молодежи из среды футбольных фанатов, вышли на акцию протеста в связи с убийством выходцами с Северного Кавказа болельщика «Спартака» Егора Свиридова. Выдвигались требования справедливого расследования конкретного злодеяния, а также в целом пресечения этнической преступности, нормализации национальной политики и прекращения дискриминации русских. В тот же (11 декабря) и последующие дни акции солидарности с аналогичными лозунгами прошли во многих городах России.
В Ростове-на-Дону же было не просто мероприятие-отклик, а своя автономная «Манежка», связанная с трагическими событиями того же периода. В конце ноября студент Ростовского государственного строительного университета Максим Сычев, интеллигентный мирный парень, был зверски избит тремя ингушами-соседями по общежитию…из-за отказа дать списать задание. Вскоре Максим умер в больнице. Фамилия Сычев будто роковая для России первого десятилетия XXI века – вспомним дело солдата, так же зверски избитого сослуживца, выжившего, но оставшегося глубоким инвалидом…
Сколько было ростовчан, решивших почтить память Максима, а затем прошедших импровизированным маршем по центру города? Где-то две с половиной тысячи. Не так уж и много вроде. На «загнивающем Западе», бичуемом за утрату социальной связности и индивидуализм, митинги по мало-мальски значимым общественно-политическим вопросам собирают заметно больше. Вот только в России уже не просто индивидуализм, а предельная атомизация общество. Плюс столица Дона – город специфический, аполитичный, купеческий. Всплески не понукаемой, а то и осуждаемой государством низовой активности здесь бывают буквально пару раз в столетие, во время тектонических перемен общенационального масштаба. В остальное же время – скажем, ростовский филиал «болотных» протестов спустя год, в декабре-2011, собрал несколько сотен горожан. Так что 2500 – это поистине народный сход и корректный «социологический срез».
Автор этих строк был одним из тех 2500. 0,04%. И при этом я чувствовал себя не крохотной долей процента, а полноценной личностью и единицей общества, не той единицей, которая, согласно Владимиру Владимировичу (Маяковскому), вздор и ноль, а той, из которой вырастает сотня. И вырастает страна. Я с детства настороженно отношусь к любой толпе. А во взрослом возрасте понял, что не всякая толпа, вышедшая под политическими лозунгами, равна народу – порой она народу вообще противоположна, хотя эти понятия, толпа и народ, часто смешиваются либо их нарочно смешивают. В Ростове на улицу вышел именно народ.
Звучали лозунги «Нет кавказскому фашизму», «Ростов – русский город», но это не было событие узкоэтнической направленности. В той же, а может, и в большей степени это был общегражданский протест. Мы чувствовали себя не просто русскими, но – Гражданами. Термин «национал-демократия» замызган у нас едва ли не больше, чем просто «национализм», какие только люди не выступали под этой вывеской, включая совсем карнавальных персонажей с программой России, уменьшенной до размеров Швейцарии. На ростовских же улицах было торжество истинной национальной демократии, торжество совпадение национального и общегражданского большинства, их целей и устремлений.
Тогда, кстати, я не задумывался, а сейчас понимаю одну важную вещь. Именно торжество национально-гражданской повестки (не просто лозунгов по одному, важному, но локальному поводу, а выросшей на их фундаменте программы) позволит нормально интегрировать в наше общество народы, деяния представителей которых породили ворох «манежек». Пресловутая диалектика? Нет, банальная логика.
По локальному поводу, вернее, поводам, можно сказать, что повестку удалось продавить. Правда, Дмитрий Анатольевич, работавший тогда местоблюстителем престола, написал в Твиттере: «По Манежной. В стране и в Москве — всё под контролем. Со всеми, кто гадил, разберёмся. Со всеми. Не сомневайтесь». Зато Владимир Владимирович (не Маяковский) возложил цветы на могилу Егора Свиридова, были достаточно сурово наказаны участники его убийства – правда, и тут для баланса наказали ряд участников «Манежки». В Ростове были выполнены требования, которые участники шествия по его итогу вручили вице-губернатору Горбаню: со своих мест ушли ректор вуза, где учился Сычев, и комендант общежития, где он жил, на улицах города была запрещена крайне раздражавшая ростовчан лезгинка, основной убийца получил не очень большой (три года колонии), но срок, причем через какое-то время он подал на пересмотр приговора, но ему отказали.
Да и вообще на какое-то время национальная политика не нормализовалась, но стала чуть ближе к нормальности. Отдельным приятным бонусом стали истеричные причитания либеральных СМИ типа Грани.ру (запрещены на территории РФ) о том, что Россия в очередной раз одурела и покоричневела.
Но локальные положительные эффекты не переросли во что-то большее, и за десять лет российская национальная политика вернулась к «заводским настройкам» и переплюнула их. Крым и Севастополь, вернувшись в родную русскую гавань, вместе с бесчисленным количеством других обременений получили еще и дикий этнический криминал – там теперь «горнороссияне» запросто могут убить человека, отказавшегося танцевать лезгинку. В Белоруссии наличие в составе России Северного Кавказа и всего, что из него вытекает, называют одной из главных причин нежелания сильнее интегрироваться (спекулятивный аргумент? допустим, но весьма предметный).
Вспыхивающие то тут, то там бунты против «не имеющей национальности преступности» по-прежнему иногда приводят к локальным успехам, но откат наступает еще быстрее, чем раньше. Изгнанные из пензенской Чемодановки цыгане вскоре вернулись домой, а тамошний губернатор назвал протест против их поведения…провокацией западных спецслужб. Да, русский бунт испокон веков беспощаден, но технология его тушения парой мелкобоярских голов да парой быстро нейтрализуемых уступок или вовсе пустых обещаний тоже обкатана веками. Другое дело революция (разумеется, не сводимая к вопросам дотаций, аномальных результатов ЕГЭ, лезгинке и даже убийствам за отказ ее танцевать).
Бунты, очевидно, помогают мало. Что из этого следует? Что-то, наверное, следует.
PS В условиях глубокого кризиса государственности и тем более ее распада, именно бунты чемодановского типа, то есть в конкретном месте по конкретному поводу против конкретной деструктивной группы сплоченных по конкретному признаку людей, служат нормальной мерой социальной защиты. Кризис государственности налицо, но ее распада хотелось бы избежать – перепрошивка предпочтительнее.
Станислав Смагин