В последних числах июля Ростовскую область с рабочим визитом посетил известный политолог Сергей Михеев. Получив возможность пообщаться с ним, Politema не стала её упускать.
Сергей Александрович, Вы, насколько я знаю, уже не первый раз в Ростове и вообще на Дону. Какие личные эмоции, впечатления, история связаны у Вас с этой землей? Что она для Вас?
У меня есть яркое детское впечатление, когда я лет в двенадцать проезжал ваш город на поезде. Один парень, такой классический представитель босоты, сгружался из вагона, а его встречали другие персонажи аналогичного колоритного типа. Было лето, жара, и они пришли босиком. В общем, классический Ростов-папа, уже отошедший в историю.
Более серьезное знакомство в те же школьные годы было заочным и, как Вы, наверное, догадываетесь, связанным с «Тихим Доном». Ростовчанам, может, уже даже немного надоело, что первой в голову приходит такая ассоциация. Но тут уж ничего не поделаешь – благодаря великому произведению мировой литературы это такой же главный символ ваших мест, как Эйфелева башня в Париже или Саграда Фамилия в Барселоне. Во мне и книга, и старая еще советская экранизация (которая, впрочем, с книгой пересекается лишь частично) отозвались глубочайшими впечатлениями. Шолоховский роман – гениальный слепок очень противоречивой, но и очень яркой, насыщенной жизни, и тема казачества, несмотря на общую трагичность текста, тоже очень романтична. Хочется об этом думать, быть к этому причастным…
А потом, уже во взрослом возрасте?
Во взрослом возрасте я часто оказывался в Ростове, проезжал через него. А когда занялся политологией в ее практическом измерении, был период где-то середины нулевых, когда я проводил глубокую диагностику ситуации в Ростовской области, скажем так, для московских ведомств. Объездил все районы – самостоятельно, на машине. Был во всех райцентрах, узнал очень много интересного и на тот момент, думаю, знал регион лучше, чем многие его жители.
Потом, ближе к обострению ситуации с Украиной, я неоднократно бывал там и из Донбасса ездил на машине через ваши края – Мариуполь, Новоазовск и дальше, собственно, начинается Ростовская область. А в 2014-м эта логистика стала активнее на порядок: в Донецк и Луганск через Ростов, оттуда тоже через Ростов, с представителями республик встречаешься если у них на территории, то в Ростове. Последний раз был в апреле, опять же по донбасской теме. Поэтому Ростовская область мне интересна и сама по себе, как яркий, сочный, хоть и непростой регион, и в связи с донбасско-украинской повесткой.
Вы рассказали, чем Дон является лично для Вас. А чем он, по Вашему мнению, является для России, ее прошлого, настоящего и будущего? Москва – столица, Петербург – северная столица, Ростов — ?
И по формальным признакам, и по фактическому положению дел это на сегодняшний день южные ворота государства Российского, опорная точка Юга. И в транспортном смысле, и в промышленном, и в символическом. С Доном, с казачеством, как я уже говорил, неразрывно связана история нашей государственности. Я москвич, но для меня в первую очередь важна Россия в целом. Так вот, в истории России это место сыграло огромную созидательную роль. Здесь всегда был передний край борьбы за независимость, отстаивания военных, политических, экономических интересов. Как забыть о роли казачества в возникновении той же Новороссии? Об этом можно лишний раз не говорить, достаточно хоть чуть-чуть знать родную историю.
С этим, увы, сейчас как раз большие проблемы…
К огромному сожалению – да. Историю преподают очень плохо и интересуются ей мало. А ведь знать ее нужно и важно именно с точки зрения становления нашего государства. И роль Дона должна занимать в памяти особое место. Ведь это куда более масштабный регион, чем Ростовская область в ее нынешних границах.
Значительная часть Донбасса входила в состав Области Войска Донского.
Я об этом и говорю! К сожалению, мы сейчас искусственно разделены. Но если корень есть даже под асфальтом, ростки все равно пробьются наружу. Надеюсь, пробьются и сейчас – как в плане памяти о прошлом, так и работы с настоящим.
Что нужно сделать для восстановления этой разорванной целостности земли южнорусской и через неё – общерусской?
Что сделать – это уже вопрос практический. Я зайду со своей стези и деформации, то бишь с геополитической. Я неоднократно говорил, на радио, на телевидении, на любых площадках, что нам нужно возвращать свои исконные территории. Многим не нравится слово «экспансия». Многие говорят, мол, зачем вы нас тянете назад. Могу ответить – я не назад тяну, а как раз вперед! Можно раздавать свои земли и дораздаваться до того, что останетесь с одной табуреткой, на которой сидите.
Да ты что, царская морда, сукин сын, самозванец, казенные земли разбазариваешь…
…Так никаких волостей не напасешься! Вот это моя принципиальная позиция. Причем меня никто меня не подловит, что я это говорю, потому что приехал в Ростов и хочу кому-то сделать приятно – я это говорю много лет по разным поводам и в разных контекстах. Украина в целом, а Новороссия в особенности – это наша земля. Подчеркиваю – наша земля. Мне нет никакого дела до международного права…
Это вообще понятие-абстракция.
…До разговоров, что так нельзя. В третий раз скажу – это наша земля. Там живут наши люди. Почему мы должны от них отказываться? Я считаю, что это было неправильно. Поэтому стесняться и стыдиться здесь нечего. Скорее, нужно расстраиваться, что мы тридцать лет этого не делали, или делали по принципу «шаг вперед – два шага назад», и не благодаря, а вопреки. Не потому что мы так решили, а потому что деваться было некуда.
Мы должны не просто говорить, а иметь внешнеполитическую концепцию, предусматривающую возврат наших исторических земель. Я, кстати, не думаю, что речь должна обязательно идти обо всем бывшем Советском Союзе или Российской империи. Это фантазии. Нужно понимать, что люди на Украине и в Новороссии это одно, а в Туркмении – другое. Вот и всё. Не люблю, когда люди обманывают сами себя или, не имея достаточных знаний, строят иллюзии. Давайте, дескать, завтра восстановим СССР, скажем всем угнетенным народам постсоветского пространства, что Маркс был прав, и они сами к нам потянутся. Друзья мои, ну если бы это было сделать так просто, я бы подписался. Но к сожалению, ситуация гораздо более сложная.
Поэтому говорить нужно в первую очередь именно о возврате русских земель, которые населяют русские люди (или, если кому-то определение кажется слишком неполиткорректным, восточнославянский этнос) и все, кто его ценности разделяет. Речь ведь не только и не столько о крови. Знаю множество русских по крови и совершенно, к сожалению, нерусских по духу люди, еще больше знаю противоположных примеров. Этнический национализм по одной лишь крови – это неправильно. Важно что у тебя в душе и в голове, как ты относишься к конкретным вещам.
Эти вещи должны быть заложены во внешнеполитическую стратегию. А на внутренней кухне надо делать упор на большем изучении истории своей страны, своего родного края. Причем именно в созидательной части. Скелеты-то в шкафу всегда и у всех есть. Взять хотя бы вечную «красно-белую» войну. У меня по одной семейной линии люди, репрессированные за участие в антоновском мятеже, по другой – верно служившие советской власти. И таких очень много, если ни большинство в нашей стране. Ради движения в будущее мы должны адекватно переосознать свое прошлое. А все эти раздоры на его тему в лучшем случае раздуваются по глупости, а в худшем ради нарочитого содержания общества в состоянии конфликта и раскола.
Возвращаясь же к украинско-донбасской теме и Ростовской области как непосредственно связанного с нею субъекта, не исключаю, что ваша область должна иметь особые льготы и преимущества. И как ворота Юга, и как приграничный регион, как место, крайне важное с точки зрения упомянутой мною внешнеполитической концепции, которая, надеюсь, рано или поздно появится.
Что конкретно Вы имеете в виду?
Внутренние проблемы Ростовской области, включающие воду или там дороги, приобретают геополитическое измерение. Это раньше, когда она была в глубине, можно было отмахнуться, дороги и дороги, хотя и раньше это было бы неправильно. Сейчас же вообще принципиально другой коленкор. Местные дороги становятся вопросом национальной безопасности. Вот в Новочеркасске мне показывали мост через реку, разделяющую город надвое. Он того и гляди рухнет кому-нибудь на голову. Ну, во-первых, жалко тех, кому он на голову рухнет. А во-вторых, в случае, не приведи Господь, военной ситуации, такой важный объект в таком плачевном состоянии может стать изрядной проблемой. Поэтому донской край имеет полное право на особую федеральную программу развития.
Вы во многом предвосхитили мой следующий вопрос. Вы опытный маститый политический эксперт довольно широкого профиля, но публике стали известны именно как специалист по геополитике. Вы всегда говорите, что Россия находится в сложной геополитической ситуации, и это безусловно так Но не кажется ли Вам, что у нас внутри есть неисчислимое количество внутренних проблем, начиная с мостов и заканчивая куда более серьезными вещами, которые являются козырями и рычагами в руках соперников?
Да, безусловно. Но тут позволю маленькое отступление. Вы вот сказали, что я стал известен публике как эксперт по геополитике. А я ведь начинал заниматься ею и конкретно постсоветским пространством задолго до 2014-го, в период, когда это никому не было интересно. СНГ, тоска какая-то зеленая…Я же всегда говорил, что именно с этого контура, из зоны ближайшего окружения исходят основные угрозы. Семь лет назад, когда мои прогнозы подтвердились самым наглядным и трагическим образом, я вышел в публичную плоскость. И, признаюсь, это очень огорчает, когда твои негативные прогнозы сбываются, пусть и делая тебя известным. Лучше уж слыть плохим прогнозистом и оставаться в тени, цвела бы страна родная. Чем такая известность, лучше бы компетентные господа внимательнее следили, что происходит у них под боком. На той же Украине.
Теперь что касается внутренних точек слабости, перспективных для врагов…Мне кажется, Россия, да и практически любое государство, никогда не жила в простых временах. Если хорошо изучить собственную историю, станет понятно, что непростой она была всегда.
А в чем причина?
Хотя бы в том же враждебном окружении, которое тоже было всегда. Степень интенсивности, характер угроз менялись, но всегда в этом окружении приходилось быть. А наши размеры, значимость, то, что мы раскинулись на всю Евразию – все это оставляло нас без союзников. Поэтому когда говорят, что вот у России нет союзников, а у США полным-полно…Да и у США, если честно, их нет, есть «шестерки», сателлиты. У России же при ее размерах тем более не могло быть союзников в Евразии. Поэтому всегда приходилось тяжело.
Плюс природные условия очень сложные. Нам всегда приходилось на морально-волевых качествах что-то вытягивать. Именно поэтому я считаю Россию цивилизацией. Она цивилизация, доказавшая свою состоятельность в веках.
Если говорить про то, что вокруг прямо сейчас – конечно, мы живем в период тяжелых испытаний (постараюсь избежать совсем уж тревожных слов). В период исторических поражений. Эти поражения невероятно ослабили нас. И все робкие положительные моменты, повторюсь, прорезаются скорее не благодаря, а вопреки. Не только мы, но и наши враги удивляются – как Россия вообще еще живет?!
Как якобы сказал фельдмаршал Миних…
…Россией управляет напрямую сам Господь Бог. А другой умный человек добавил, что Россией управлять можно, но совершенно бесполезно. Вообще для меня, как верующего человека, очевидны неслучайность и метафизическая подоплека многих исторических событий. Бывают такие события, которые происходят за два-три дня, а отзываются затем веками. СССР рухнул за несколько дней, нам же аукается до сих пор. Но точно так же и у созидательных событий есть метафизическая подкладка. Вы сказали про слабые точки. Так вот, недавно вся Россия была сплошной слабой точкой. И сейчас очень робко, непоследовательно, больше «вопреки» и при этом, несомненно, с Божьей помощью что-то налаживается.
Точек слабости все еще очень много, но с другой стороны, было бы странно, если бы их было мало. То, что мы перенесли, сродни клинической смерти, причем неоднократной. Все считали, что мы умерли, а мы вдруг ожили. Странно ожидать при этом немедленного богатырского здоровья. Тут главный вопрос, что делать дальше, как выходить из этого постклинического синдрома. Вопрос поиска более оптимальной модели.
Все-таки, больше нам стоит надеяться на Провидение или на людскую волю?
Провидение, метафизику может отрицать только совсем недалекий обыватель, искалеченный нынешним образованием. Но и людей не надо сбрасывать со счетов, особенно если их к каким-то решениям подталкивает неумолимая совокупность обстоятельствах. Многие из тех, кто наверху, давно бы сдались Западу ради личного достатка и комфорта, и, собственно, начиная с девяностых активно этим занимались. Но оказалось, что Западу они не нужны ни в каком качестве, и продолжение капитулянства это в том числе их личный тупик, личный крах. И через силу они поняли, что как бы ни хотелось пожить под Западом, а придется опять быть патриотом. Вообще, в истории России так было неоднократно.
Теперь наступает следующий период, период осознания, что ты превратился из Савла в Павла и у тебя другая судьба. И на самом деле эта судьба является некоей миссией, которая может потребовать от тебя самопожертвования. Мне кажется, у нас часть элиты находится в состоянии данного перехода, часть тупо ориентируется на конъюнктуру и держит нос по ветру: сегодня патриот, завтра либеральный демократ, послезавтра староста при китайских оккупационных войсках. Наконец, еще одна часть, к сожалению, является откровенными предателями. Они могут быть идеологически убеждены, что Россия неправильная и из неё нужно сделать не-Россию, а может быть коммерчески мотивирована.
В этом межеумочном состоянии между небом и землей мы и находимся. Так что слабых мест, действительно, очень много. И, вновь скажу, стоит задача поиска модели, уменьшающей количество этих слабостей. Чтобы совсем свести на нет – так не бывает, это утопия. Я против утопий. Полного счастья никогда не будет. Жизнь вообще не сахар. Меня иногда спрашивают – неужели нельзя наладить всё, чтоб было полностью идеально? Я отвечаю – скажи, а в твоей собственной жизни все идеально налажено? Если нет, то почему все вокруг должно быть идеально? Все общество, государство, весь мир состоят из таких, как ты и я. Из людей, не способных добиться идеала в собственной жизни, но от внешних обстоятельств, требующих идеала.
Какова, в самом приблизительном виде, та модель, о которой Вы говорите?
Пока что за всю историю мы ее не нашли. Она интуитивно ищется, местами какие-то проблески вспыхивают, есть кустари-одиночки вроде меня, есть какие-то групповые усилия, но системного осознания стратегии нет. Здесь тоже можно сказать, что модель ищется не благодаря, а вопреки.
И все же ищется?
Ищется. Я, с одной стороны, считаю, что без идеальной цели Россия жить не может. Взять хотя бы нынешнюю вакцинацию. Русскому мужику говорят – сделай укол, а то помрешь. Он в ответ пожимает плечами – ну и что, ну и помру, эка невидаль. Многие ужасаются такому равнодушию к собственной жизни. Вроде неправильное качество, но ведь именно оно помогало ложиться на амбразуру, на пулеметы. А те, кто шел осваивать Урал и Сибирь? У них не было зарплатных карт, бонусов и планов на пенсию, они понимали, что шансов вернуться из похода не очень много. Но шли, и упорно раздвигали пределы земли Русской. Так и получилась наша страна. Там, где другие народы испугались испытаний, русские их не испугались. Там, где другие не могли терпеть, мы терпели. «Мы», конечно, слово условное, речь о наших предках, мы, к сожалению, пока им не ровня.
Многие морщат нос – что это за похвала терпению, терпение же раболепское качество. Да терпение, если хотите, это конкурентное преимущество! Оно позволяет добиться результатов, которых другие не добиваются.
Можно ли добиться, чтобы сильное государство было при этом еще и комфортным? Иногда просто физически нельзя. Но модель для того и нужна, чтобы осуществлять балансировку разных целей и приоритетов. Не пытаться сделать из нас немцев или китайцев, не пытаться стопроцентно реанимировать один из предыдущих исторических отрезков, будь то советский или царский. Это невозможно. Нужно с трезвой головой сесть и собрать все лучшее, что наличествовало в каждом из периодов. Такое сочетание может выглядеть эклектичным. Но оно позволит двигаться вперед.
Что еще должно быть в этой модели?
Например, для русского человека очень важна Правда. Он часто понимает, что какая-то вещь по закону, но не по Правде, и это вызывает у него отторжение. Значит, нужно сближать закон и Правду. Полностью одинаковыми они не будут. И все же нужно сокращать разрыв, а не говорить, что хороший адвокат да за хороший гонорар любой бред докажет. Такое сближение повысило бы доверие между государством и обществом.
Нужны нормальные, соответствующие национальному менталитету отношения между властью и народом. Иногда мне говорят, что я предлагаю нечто царистское. Допустим, А что плохого, если глава государства относится к гражданам как к своей семьей? Это идеальная модель по тем же грекам. Стремиться к этому нужно. В плане экономики – она должна бы не средством получения прибыли, а средством организации жизни людей.
Меня обвиняют, что у меня путаные взгляды, по которым толком не понять, красный я или белый. Родные мои, не бывает абсолютно красных и абсолютно белых. Возьми человека с улицы, задай ему двадцать контрольных вопросов, и по одним ответам он будет белым, по другим красным, по третьим либералом, по четверым анархистом, по пятым авторитаристом. Нужна сильная рука? Нужна! А свобода? Тоже нужна! Когда мы пытаемся живого человека втиснуть в схемы, мы скорее проигрываем, чем выигрываем.
Попробуем резюмировать основные черты этой модели.
Духовно-нравственная составляющая – да. Внешнеполитическая программа возвращения земель – обязательно. Социализм как стратегическая, направляющая, инвестирующая и регулирующая роль государства в экономике – вполне может быть. Причем это сочетается со свободой предпринимательства. Одной из роковых черт советского социализма было богоборчество и попытка создать собственную квазирелигию. На этом и на связанном с этим террором Союз, думается, и погорел. Если бы занимались исключительно социально-экономической практикой – толку, возможно, было бы больше. Тут уж проехали, не вернешь. Но словосочетание «православный социализм», за которое на меня многие шикают, это, мне кажется, нужное направление поисков. Духовные ценности, вытекающая из них и резонирующая с душой русского человека идея Справедливости плюс стратегическая роль государства. Цель – экономика как средство организации жизни, максимальное размещение производства в России без встраивания в мировые цепочки, где мы можем быть только пищей, а не едоком.
Вот говорят, давайте ждать инвестиций, в том числе зарубежных. А если их не будет? Кто будет вкладываться в инфраструктурные проекты, в железные дороги, проходящие по местам, где не живут люди, во все то, что не приносит голой примитивной прибыли? Это же попытка из либерализма, демократии и рынка сделать очередную квазирелигию, на алтарь которой будут приноситься жертвы. Если ты не прибыльный – тебя можно принести в жертву. Если твой город или деревня неприбыльны – пусть они сдохнут.
Цель не должна становиться средством, а средство целью. Памятуя об этом, следует искать оптимальные методы и пути.
Выдающийся русский мыслитель Вадим Цымбурский после распада СССР сформулировал концепцию «Остров Россия». Согласно ей, произошедшее, конечно, геополитическая катастрофа, но раз уж она случилась, нужно пользоваться моментом – сохраняя, возможно, какую-то сферу влияния на Украине, в остальном использовать бывшие союзные республики как своеобразные «проливы» и жить в уединении от других цивилизаций, будто на острове. На мой взгляд, вся история России это маятник от идей Цымбурского до разных глобальных проектов в духе всечеловечности Достоевского. К чему мы ближе сейчас и к чему, на Ваш взгляд, мы должны быть ближе?
На глобальные проекты у нас сейчас просто нет ресурсов. Поэтому нужно ставить первоочередные задачи: Украина, Белоруссия, возможно, некие интеграционные процессы на постсоветском пространстве, но в ограниченном формате. Что касается всего остального – должны быть разве что сугубо точечные проекты влияния там, где это жизненно необходимо.
Я вообще не верю в глобалистские утопии любого окраса. Борьба за глобальное управление, даже с самыми благими декларируемыми целями, обычно кончается скверно. Думаю, кстати, что и американцы кончат скверно. Мне кажется, что не нужно пытаться выдумать какую-то великую идеологию и под нее пытаться всех загнать в союзники . Другое дело, что мы можем попытаться перехватить духовное лидерство. Попробовать найти, опять же, золотую середину, в данном случае – между архаическим традиционализмом типа запрещенного в России ИГИЛ и беспредельным либертарианством с сетевыми структурами.
За такое лидерство побороться уместно. Главное – разумный оптимизм. Я вообще против уныния, распространенного в патриотической среде, мол, так плохо никогда не было. Было и так, и, возможно, даже хуже. Главное – именно сочетание разума и оптимизма как во внутренних, так и во внешних делах. А то у нас и вправду любят крайности – первые или никакие, всемирное лидерство или смерть. Нужно то, что называется царским, срединным путем. Не впадать в самоунижение или в гордыню и самообожествление. И то и другое приводит к неудаче.
В общем, как ни крути, нужны выверенные идеи либо Идея.
Конечно, сначала Идея, потом все остальное. Сознание определяет бытие. Или, если поближе от философских эмпирей к суровым будням – вспомним фильм «Бумер» о ребятах лихих девяностых. Там один из этих ребят говорит: «Не мы такие, жизнь такая». Да нет, жизнь такая, какие мы.
Вернемся и вправду от эмпирей на землю, а конкретно на землю донскую. У Вас была насыщенная рабочая поездка по области, в том числе и по ее сложным городам. В какой степени, на Ваш взгляд, проблемы Ростовской области являются срезом общероссийских?
Я думаю, в любом регионе есть костяк плюс-минус однотипных проблем. Везде это коррупция – правда, у вас на Юге с ней особо сурово, наверное, потому что земля богатая и есть что присвоить. Об этом говорят и многочисленные отставки-посадки последнего времени.
Потом – инфраструктура, дороги. Проблема как общероссийская, так и конкретно южная. На федеральных трассах еще что-то делается, а уходишь с них, приезжаешь в какой-то небольшой город и думаешь – был я здесь десять лет назад, двадцать, ничего не поменялось. Допускаю, конечно, что после моего визита десять лет назад на следующий день построили дорогу, а за день до нынешнего она разрушилась. Это как у Гоголя в «Ревизоре» — будут спрашивать про церковь, скажи, что она начала строиться, но сгорела.
Потом – вода особая южная проблема. Износ ЖКХ огромный. Может, и влияние климата на эту проблему есть. Я бы за водную проблему взялся в первую очередь. Приезжаем, например, в Таганрог, там нам говорят, что из города хотят сделать туристический центр. А как вы его сделаете, если канализация рвется каждую неделю? Давайте, говорят, пустим трамвай. Трамвай да, дело красивое. Но если постоянно рвется канализация и отключают воду, никакой трамвай не спасет.
Системы не хватает для решения всего этого. Не хватает стратегии.
Одна из проблем Ростова – отмена прямых выборов главы города и недовольство граждан по этому поводу. Насколько, на Ваш взгляд, не только в Ростове, но и вообще в России нужны и важны выборы градоначальников?
Мне кажется, этот вопрос должен решаться в каждом субъекте федерации точечно. Более того, даже в рамках одного субъекта он может решаться точечно. Здесь примерно так же, как и с идеологией, где нет абсолютно левых и абсолютно правых. Везде разная ситуация. К этим вещам надо подходить как к живой системе. Конкретно здесь нужно сделать конкретно это или то. Можно выработать набор критериев, позволяющих решить, где и при каких условиях лучше выбирать, а где назначать.
Вообще, идея назначения продиктована примерно такими соображениями центра – от выборов ваших никакого толка и результата, мы лучше сами решим за вас. Но назначенец, особенно если это менеджер-варяг, тоже палка о двух концах – он не интегрирован в местные элиты и поэтому непредвзят, во всяком случае пока не погрузится в схемы, но одновременно чужд местной почве, не понимает специфики. Надо понять людей, может подружиться, может даже поругаться, в общем найти взаимодействие. Нет универсального ноу-хау, позволяющего залететь и мигом решить все вопросы. Вообще, менеджерский подход он сугубо западный, а калька всегда работает плохо. Это снова к вопросу о попытках превратить нас то в немцев, то в американцев, то в китайцев.
Так что универсальной системы нет – в ряде случаев нужно выбирать, в ряде назначать. Набора критериев тоже пока нет. Но думать над ним надо. Вообще, надо больше думать. Думать, а не только шашкой махать, как говорится в известном фильме.
Раз уж Вы сказали про шашку, закольцуем нашу беседу, закончив тем, с чего начали. Отвечая на первый вопрос, Вы немного порассуждали про историческую роль казачества. Соответственно, вопрос последний – имеет ли казачество перспективы в современной России?
Перспективы, пожалуй, есть. Вообще, исторический феномен казачества как сословия, готового первым проливать кровь, но при этом имеющего особый статус – штука вполне плодотворная. Особенно при огромной протяженности наших границ. Просто казачество, как и все мы, должно себя по-новому переосознать. Превращение в реконструкторство и зарабатывание на этом денег – вещь тупиковая. Казачий сепаратизм вообще сродни суициду, его никто не будет терпеть и реакция на него будет очень жесткой. Лидерам казачества самое время заняться переосмыслением себя в новых реалиях. Этническая деревня — это одно, ухарство из серии побивания хипстеров плеткой – другое, сепаратизм – третье и самое глупое. Надо подумать. Совершить интеллектуальное усилие. Рубка лозы и джигитовка дело хорошее, но жизнь немного изменилась.
Спасибо за беседу, Сергей Александрович. Всегда рады видеть в гостях!
Беседовал редактор сайта Politema Станислав Смагин
