Зарисовка №1
Начало 1880-х, Российская империя. Тревожно во внешней политике, в песках Средней Азии, откуда домой не так давно отбыл военный доктор Джон Ватсон, искрит с англичанами, в Европе распутье, партнерствовать ли с привычной, но лукавой Германией, либо с крамольной Францией, где гимн, страшно сказать, «Марсельеза». Тревожно во внутренних делах – идейные фанатики убили старого царя-батюшку Александра и в любой момент могут проделать такой же неприятный фокус с новым, фривольно и загадочно умер генерал Скобелев, ранее смутивший многих своими отнюдь не только полководческими амбициями. Лютуют «унутренние враги — бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки» (цитата из великого «Поединка» великого Куприна, ничего более!).
Точнее, нет. Поляки в этом списке лишние. С ними все чудеснее всего, а уж от слова «чудить» или «чудо» — решайте сами…
Двадцатью годами ранее, если кто не помнит, в Польше было злокозненное восстание. Его подавили, а во главе Царства Польского поставили не какую-нибудь русскую гражданскую администрацию — вернули из эмиграции графа Анджея Замойского, духовного идеолога и во многом провозвестника восстания, который, однако, после его начала чуть дистанцировался. Графа через пару лет застрелил какой-то радикал, дескать, предал он национальное дело. Чудак человек, не понял, что национальное дело только расцветать начало.
Совсем расцвело оно при сыне и преемнике Замойского, тоже Анджее. Никогда еще не жил так хорошо польский народ, пусть и не весь, конечно. Все царизм делал, чтоб никакого восстания больше не случилось. Захотел Замойский построить в центре Варшавы собор в два раза выше римского святого Петра – пожалуйста. Посылать личную гвардию в Рим на защиту Папы, итальянцами обижаемого, деликатно отговорили, так Анджей Анджеевич его в этот новый варшавский собор перевез. Папа за это благодетелю разрешил несколько жен иметь – раз у ксендзов целибат, то есть перекос в законе сохранения вещества, значит нужен баланс.
Для отбора жен Замойский конкурс «Pani Uroda» устроил. Еще узнал он про диковинную английскую игру, когда мужчины по полю кожаный мяч гоняет, и загорелся идеей первый в континентальной Европе клуб этой игры сколотить. Построили стадион, набрали игроков, даже диковинных акробатов-ногокрутов из стран заморских. Назвали клуб «Анджей», вроде как в честь отца. Дороги новые, дворцы мраморные. Как-то на паломничество в собор, что в два Петра, приехал набожный испанский дворянин дон Хуан, персона известная. Оглядел не токма собор, но и всю Варшаву. Только языком цокает от восхищения. Попал затем на аудиенцию к Замойскому – тот известных иноземцев принимать любил. Спросил с восхищенным почтением, мол, откуда pieniądze? Замойский ухмыльнулся в бороду: «Э, дон, Матка Боска Ченстоховска посылает!».
Польские офицеры ездят в пышных каретах при красивых кобетах по улицам Москвы да Петербурга, палят из золотых пистолетов. Золотой пистолет – новый признак шляхетского honor-а. Как-то на заседании Государственного совета один русский сановник что-то шутливое сказал посланцу от Польши пану Адаму на тему пистолета, так пан шутнику пару зубов оным оружием и выбил. Сановник не стал шуму поднимать, сказал, мол, споткнулся и сам налетел на пистолет, который на поясе висел.
Опасно шутить с поляками. Писатель Достоевский за пару мимолетных недобрых слов о них извиняется в своем «Дневнике». Публицисту Каткову приходится в каждом номере своих «Ведомостей» извиняться, даром что последний раз поляков упомянул пять лет назад. Офицеры, что когда-то польское восстание подавляли, стремятся по стране потеряться, кто куда. Хорошо самый главный подавитель, граф Муравьев, быстро умер, а то б и он ответил, понимает ли он четко выраженную волю польского народа. Зато его посмертно запретили называть Виленским. А скоро и Вильно полякам вернут.
Времена вообще не самые ласковые для печати, но польского вопроса и уж тем паче лично Замойского, храни его Матерь Божья, сие касается особливо. Можно покритиковать общие нравы, можно выявить государственную или общественную червоточин, можно в сиятельного мужа кинуть шпильку-другую, чем муж сиятельнее, тем осторожнее. Но Польша!…Замойский!..ни-ни. Фельетоны и рассуждения на эту тему, как и на другие самые горячие, ходят в списках по рукам. Остряки называют подобный способ распространения информации «Сеть Телеграфъ». Из последнего – на очередную годовщину начала восстания 1863-го какой-то польский полковник лет двадцати осьми, который тогда под стол ходил, во всеуслышание заявил: «Moskali сотнями лежали на улицах Варшавы». Заявил во всеуслышание, а обсуждает Телеграфъ.
Тут, однако, совсем грандиозная история приключилась. Один гадкий полячишка (понятно, что слово «полячишка» употребить можливо только если он гаже некуда) сбежал за границу и оттуда на Замойского и величественную волю польского народа лаять начал – там разные psja krew это делать могут. Надо покарать, но за границей это сложнее сделать, чем в благословенной империи. А у того паскудника пожилой папаша в граде Нижнем Новгороде пост старшего председателя судебной палаты занимал. Ну того папашу, а заодно мамашу, и всех остальных домочадцев тоже, специально приехавшие из Варшавы хорошие поляки посадили в чулан. В назидание. А пан Адам, тот что из Госсовета, сказал, что им всем головы отрезать надо. И высказывание разослал по газетам – попробуйте только не опубликовать.
Поднялся ажиотаж более обычного, и аж за пределы Телеграфа вышел. Все ж таки случай вопиющий, и живем не в XVII веке, а в XIX, и потом – ежели в стране звенит от напряженности, то такие случаи не подбавляют ли звону?
Тут Константин Петрович Победоносцев, наставник и добрый гений молодого царя, человек консервативный в высшей мере, понял, что надо как-то ученика и самодержца осведомить. Если уж о том, что крестьянин в кабаке плюнул на его потрет осведомляют – а тут…Пришел он к царю, а тот рыбачит, и уже на преамбулу отвечает: «Ах, Константин Петрович, когда я рыбачу, до каких-то ли мне польских судей, тем более дурно воспитывающих сыновей?». Победоносцев возликовал и велел везде сообщить: «Когда русский царь рыбачит, он не владеет всей полнотой информации».
Зарисовка №2
1941 год. Тревожно в мире, тревожно на границах СССР, которые через пару недель станут линией фронта, но не об этом перешептываются или скорее переглядываются в советских курилках. Взоры обращены на Туркестан. Это не сугубо географическое понятие, а единая гигантская республика, не подвергшаяся никаким размежеванием и разделам. Возглавляет ее Энвер Исмалович Пашаев, некогда известный как Энвер-паша. В переломный момент басмаческого восстания, когда его поражения стало очевидно, он в очередной раз переобул чувяки на лету и вернулся к союзу с большевиками.
Успехи Туркестана с тех пор общеизвестны. В Москве не построили Дворец Советов – в Самарканде сделали. В два раза выше и в три шире. На крыше сразу три статуи – Сталин, чуть-чуть ниже его Ленин и Энвер то ли чуть ниже, то ли чуть выше Ленина, с разных углов обзора по-разному. Сталин восточную хитрость оценил.
В 1937-м никакие методички и директивы в Туркестан присылать не надо было, наоборот, туркестанские чекисты ездили по городам и весям всего Союза, помогая коллегам. Расстреливали и изменников, и чрезвычайные тройки сразу – чего разбираться, сегодня ты в тройке, завтра сам изменник. Участников подавления басмачей зачистили практически полностью. У Энвера с 1915-го рука набита. Не снимут теперь никогда фильм про Алексея Трофимова и Ивана Варраву, не пожурит генерал Трофимов своего внука за то, что засмотрелся в зоопарке на бегемота. Нет больше таких людей. А тот бегемот в зоопарке у Энвера, кстати. Вождь подарил.
Все хорошо у Энвера, насколько может быть хорошо в это время и в этом месте. Одно злит. Сопляк один туркестанского происхождения, подающий надежды журналист, служит в Анкаре собкором. Говорят, он там турецким газетам втюхивает всякие сплетни и грязь про него, туркам про их бывшего соотечественника ох как интересно. А турки ему в свою очередь всякое интересное и неизвестное про Энвера османских времен поставляют.
Очевидно, сопляк не сам по себя, а под могучим прикрытием. К тому же фактор – его мать звезда союзного масштаба, первая среднеазиатская инженерка. И не липовая, для картинки, за которую надо чертежи по подстрочнику делать. Настоящий самородок. Ее аж в город Горький главным инженером авиационного завода. Хотя…кто сказал что это дело усложняет? Может, наоборот? Смелость, иншалла, города берет. Седлайте железных коней, мои верные воины!
…У товарища Сталина пресс-секретарей, разных там дмитриев сергеевичей, нет. Товарищ Сталин сам с усами. 14 июня на первых полосах советских газет появляется не сообщение ТАСС о советско-германских отношениях и слухах на тему грядущей войны. Там появляется передовица о том, что никакие враги народа не подвергнут место Туркестана и его мудрого руководителя в дружной семье народов СССР. Советский читатель слегка шокирован. Его после процессов над врагами народа и цветастых речей Вышинского ничем не удивить, но, позвольте, «отрезать голову ублюдкам» — кто ж теперь головы режет, если можно прострелить? И еще вопрос – это товарищ Сталин лично написал, или просто одобрил?
У Гитлера, когда ему на стол кладут газету, шок не меньше. Это что, реальный уровень у них происходящего?! Тогда надо нападать не через неделю, а прямо завтра, вдруг через неделю им станет лучше, ведь хуже быть не может. А вдруг это дезинформация, какая-то совершенно запредельная по гениальности? Тогда надо отменить «Барбароссу»! Но ничего уже не отменить, археологи уже вскрывают гробницу Тамерлана в Самарканде. Просто товарищ Энвер потребовал загодя начать готовить ему там место рядом с Великим Хромым.
P.S. Разумеется, это не просто исторические, а альтернативно-исторические зарисовки. КОЕ-ЧТО из описанного в том или ином виде, действительно, было. ТАКОГО – не было.
Автор: Станислав Смагин
