15 ноября 2020, 21:48

Как Землячка «зачищала» Крым: трагическая страница русской истории (часть III)

Массовая резня людей, под руководством бешеной садистки, заставила содрогнуться даже многих из ее соратников. Расправа с белыми, страшные убийства получили широкий резонанс, и даже ВЦИК среагировал на них, создав специальную комиссию по расследованию. В конце концов и Б. Куна, и Р. Землячку из Крыма отозвали. Но след они после себя оставили «заметный»… Цифры, которые приводят ныне сегодня специалисты, просто ужасают: если за все время пребывания у власти в Крыму разных антибольшевистских правительств, т.е. с мая 1918-го по ноябрь 1920 г. там был казнен 281 человек, то после занятия Крыма красными Землячка с подручными расстреляла 52 (!) тысячи бывших военнослужащих Белой армии, чиновников, священнослужителей, интеллигентов и членов их семей.

Парадоксально, но факт: тогда же – в условиях наступившего тотального террора в отношении остававшихся в Крыму белых и вообще всех «бывших»; в условиях еще далеко не завершившейся в стране (даже на том же Юге) Гражданской войны большевистское руководство озаботилось… резко пошатнувшимся здоровьем трудящихся, тем чтобы открыть для них крымские дворцы и усадьбы знатных лиц для рабочих и крестьян. С этой целью «фарисеи от большевизма» в лице СНК РСФСР 21 декабря 1920 г. издали декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся» и приказом Крымревкома учредили Центральное управление курортами Крыма (ЦУКК). На него была возложена задача реализации обширной программы создания и развития советской системы курортного обслуживания.

На это дело подрядили младшего брата Ленина Дмитрия Ульянова, прослывшим более человечным, чем его наиболее одиозные однопартийцы и тем более чекисты (Д.И. Ульянов был хоть тоже из их когорты, т.е. революционером-большевиком, но все-таки врачом и не чета садистам и «заплечных дел» мастерам типа Землячки и Куна). Вернувшись в Крым в конце ноября 1920 г вместе с Красной армией Южного фронта, где он служил с августа 1919 г., к началу декабря занял кабинет в гостинице «Большая Московская» в Симферополе. 24 декабря 1920 г. на основании вышеупомянутого декрета Д.И. Ульянов был назначен особоуполномоченным Наркомздрава РСФСР по организации курортного дела в Крыму и уже 26-го декабря он выступил перед руководством Крымского Ревкома (напомним, что его председателем был Б. Кун) с заранее подготовленным докладом «Об организации Всесоюзной здравницы».

Ничего нет удивительного и в том, что вслед за  террором на полуостров пришел и голод. Он продолжался с осени 1921 г., то затихая, то вспыхивая с новой силой, порождая новые жертвы, до весны 1923 г. За это время в Крыму от голода умерло около 100 тыс. человек. Это 15 % того крымского населения, каким оно было в 1921 г.! Вообще, диву даешься: как могла вместить земля Крыма десятки тысяч убитых в боях, расстрелянных без суда и следствия, умерших от ран или от голода русских (и не только русских) людей?! Трудно понять, как избавилась Таврида от жуткого «послевкусия» кровавых событий 1918 – 1921 гг. Мы уже не говорим о том, что за этот период времени новая власть сделала с социальной инфраструктурой и культурным ландшафтом; не говорим о «способе утилизации» реквизированных дворцов и особняков, разграблении усадеб и библиотек, осквернении кладбищ и семейных усыпальниц, создании несуразны памятников «во славу коммунизма» на месте (и на постаментах) старых памятников Русской Воинской Славы и/или просто исторических «мест памяти», Здесь можно привести пример с тем, как в Симферополе на месте памятника Великой императрице Екатерине II большевиками был сооружен несуразный и безвкусный «Памятник Свободы».

Так что у антибольшевистских и сопутствующих антисемитских настроений в России как в годы «Великого Русского лихолетья», особенно на контролируемых белыми территориях (например, на Юге страны в 1919 г.), у погромов, имевших там место и несших, конечно же, бедствия и простому еврейскому населению, были определенные. Об этом, кстати (причем, не без горечи), писал в своих мемуарах А.И. Деникин. К сожалению, соответствующие эксцессы у белых имели место, Смешно и глупо было бы это отрицать, но, это не было политикой – ни правительства А.И. Деникина, ни позднее генерала П.Н. Врангеля.  Два слова об этом.

За порогом Гражданской войны первый Главком Вооруженных Сил Юга России много размышлял о причинах повышенной юдофилии в рядах красных и устойчивой юдофобии у белого воинства. В своих «Очерках Русской Смуты» он писал, что «ни один из режимов на Юге, приносимых колеблющейся линий фронта, не мог побороть антисемитское настроение. Когда через еврейские районы перекатывалась волна Красной армии, грабившей, громившей и насиловавшей, и водворялась советская власть, она действительно принимала меры особливого покровительства еврейскому населению. Но это обстоятельство, Давая временное облегчение, далеко не решало вопроса и таило в себе источник новых бед для еврейского народа. Оно создавало приверженность евреев к советской власти и связанность судеб. Оно утверждало в русском народа представление о сродстве и общности еврейства и большевизма и, не рассеивая создававшейся ненависти к евреям, загоняло чувство это вглубь, в потенцию, с громадным внутренним давлением, могущим прорвать некрепкие покровы и разлиться безбрежным ужасов». Отсюда и еврейские погромы, которые, увы, имели место на пути следования ВСЮР, что, по мнению, А.И. Деникина, было недопустимым.

В развитие данного «сюжета» хотелось бы привести также слова преемника Деникина на посту Главкома ВСЮР (впоследствии командующего Русской армией в Крыму) – собственно, генерала Врангеля. В беседе с представителем газеты «Великая Россия» судебным деятелем и публицистом Н.Н. Чебышевым 5 июля 1920 г. он с полной ответственностью говорил: «В народных массах… замечается обострение ненависти к евреям. Чувство это все сильнее разливается в народе. В последних своих проявлениях народные противоеврейские настроения буйно разрастаются на гнойнике большевизма. Народ не разбирается, кто виноват. Он видит евреев-комиссаров, евреев-коммунистов и не останавливается на том, что это часть еврейского населения, может быть оторвавшаяся от другой части еврейства, не разделяющего коммунистических учений и отвергающего советскую власть. Всякое погромное движение, всякую агитацию в этом направлении я считаю государственным бедствием и буду с ним бороться всеми имеющимися у меня средствами. <…> Еврейский вопрос, вопрос тысячелетний, больной, трудный, он может быть разрешен временем и мерами общественного оздоровления, но исключительно при наличности крепкой, опирающейся на закон и реальную силу, государственной власти. В странах, где анархия и произвол, где неприкосновенность личности и собственности ставятся ни во что, открыт простор для насильственных выступлений одной части населения против другой. Наблюдаемое в последнее время обострение вражды народа к еврейству быть может один из показателей того, насколько народ далек от коммунизма, с которым он склонен ошибочно отождествлять все еврейство. С оживлением деятельности большевистской власти в известной местности там растут и противоеврейские течения».

Страшная, картина была в то время на просторах солнечной Тавриды, где обычно сияющее над полуостровом ласковое Солнце, увы, в 1920–1921 гг. отражалось в лужах и потоках крови тысяч расстрелянных людей, все прегрешение которых состояло в том, что они представляли старую Россию, а ласковое и теплое Черное море у берегов Севастополя, Ялты, Феодосии и Керчи на долгий период времени наполнилось трупами огромного количества русских людей, простившихся с жизнью по вине изуверов-чекистов… Да, наверное, в истории любой страны есть не только светлые, знаковые события со знаком полюс, но и свои тяжелые, трагические страницы. История кровавой и затяжной Гражданской войны в России – тому лишнее подтверждение. И крымский ее эпизод едва ли не самый трагический… Эпизод печальной памяти, о котором мы не можем не вспомнить в дни 100-летней годовщины окончания Гражданской войны на европейской части России.

 

Владимир Рябцев

Как Землячка «зачищала» Крым: трагическая страница русской истории (часть I)

Как Землячка «зачищала» Крым: трагическая страница русской истории (часть II)

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции