Изменённые войной: кому общество должно по жизни

Долги – упрямая вещь. Даже те, что ты не хочешь признавать. Не всегда такие долги бывают очевидны. Но есть такое выражение, как «долг по жизни». Оно пришло из весьма специфической сферы народного обихода, но оттого не становится менее содержательным.

И речь о том, что порой кто-то кому-то должен просто по факту своего бытия. Потому что живёт той жизнью, которой живёт. Или потому что вообще живёт. Относится это и к отдельным людям, и к целым категориям населения, и ко всему обществу в целом. Один из наиболее очевидных подобных «долгов по жизни» — это долг общества перед теми, кто за него воюет. И да – общество очень часто не желает признавать такие долги. Отчасти – из жадности. Отчасти – от инфантильности. Периодически, когда речь заходит о подобном долге по жизни, в ответ звучат фразы типа «лучше бы пенсионерам раздали», «им никто ничего не обещал» и ещё много чего занятного. Но долг – это в любом случае долг, признаёшь ты его или нет. И если общество ведёт себя отвратным образом – его настигают последствия.

На днях в Новочеркасске (исторической столице Донского казачества) произошёл абсолютно жуткий случай. В местную больницу привезли пациента. Было это в праздничный день 12 июня. Пациент был нетрезв и явно находился в нестабильном психическом состоянии. Причём явно уже какое-то время, так как привезли его с ранением из пневматического оружия (о том, что этому предшествовало, можно только догадываться). И вот в больнице пациент этот окончательно слетел с катушек и набросился на другого пациента – совершенно случайного мужчину, которого везли мимо на каталке. Человека ему незнакомого. Дальше произошла настоящая жуть: того несчастного он не просто забил насмерть – он его буквально порвал. Я не стану подробно описывать, но уж поверьте – это было впечатляюще. При этом, как настоящий терминатор, просто размазал по стенам и охрану, и медиков, попытавшихся ему помешать. Совершенно чудовищное происшествие. И вот после всего анонимные источники сообщили, что данный персонаж – бывший полевой разведчик. Ну, и, собственно, всё встало на свои места: мы имеем ещё одного солдата, сошедшего с ума на фоне ПТСР. Это «посттравматическое стрессовое расстройство», если кто не в курсе. Для близких друзей – «вьетнамский синдром». Или «афганский синдром». Это уж кому как больше нравится.

И дело здесь в следующем: каждого человека, прошедшего войну, эта война меняет. Его психика даже не ломается, а трансформируется. Под другую реальность. Ведь война и есть другая реальность. Иной слой Сумрака. А уж мне-то вы можете поверить на этот счёт – там даже солнце иначе светит и птицы иначе поют. Но когда боец возвращается в мирную жизнь – психика обратно не переключается. Потому что человек не машина. Его нельзя перевести на иной режим «в один клик». И начинается. Я уж не говорю о том, что здоровым оттуда не возвращается вообще никто даже чисто физически. В итоге всем (вообще всем) бывшим солдатам, пережившим боевые действия, требуется курс реабилитации. Причём очень серьёзной и очень недешёвой. Которой им, разумеется, не дают. А сейчас с этим стало ещё хуже: наступило время гибридных войн и государство получило отличный повод делать вид, что оно здесь ни при чём. При гаденьком молчаливом одобрении общества. Чему пример – две крайние военные кампании. То есть что получается: в Сирии воевали как бы «наёмники», а в Донбассе как бы «отпускники». А ещё добровольцы, которых было очень много: десятки тысяч, чтоб вы понимали. Все эти люди прошли через абсолютный Ад. И на всех на них общество попросту «забило». Уж извините мой простонародный. Зачастую ситуация с этими людьми в РФ ещё хуже, чем бывшими боевиками из АТО на бандеровской Украине – там они официально считаются героями. А ветеранов Донбасса в РФ пытаются стеснительно «заметать под ковёр», делая вид, что «их здесь не стояло». Ну, и естественно ни о какой реабилитации за госсчёт даже речи нет. С бойцами, воевавшими в Сирии, та же ситуация. Что общество получает в ответ? Таких вот «терминаторов», как в Новочеркасске. И это только случаи, которые на поверхности.

А знаете, что было с американскими солдатами после Вьетнама? Ну, то есть после той войны, на примере которой оный синдром был изучен, описан и получил своё название. А было вот что. Через ту войну прошло 2,5 млн молодых американцев. Из них более 58 тысяч вернулись домой в цинковых гробах, не считая пропавших без вести. А потом более 150 тыс. вернувшихся живыми уже дома покончили с собой. То есть на одного убитого – трое самоубившихся. И это только официальные данные. Ветеранская общественная организация «Point Man International» даёт другие цифры, существенно превышающие правительственные. По их сведениям, множество суицидов были квалифицированы как несчастные случаи. Чаще всего напившись отставники разбивались за рулем. Или не осторожничали со своим оружием. А еще криминалисты не признавали самоубийство, чтобы не расстраивать родственников. И это стандартная ситуация: ПТСР и его последствия – неудобная тема, систематически замалчивающаяся государством не только в Америке. Даже в случае с Новочеркасским «терминатором» сведения о его военном бэкграунде быстро были стыдливо потёрты со всех официальных порталов, оставшись только на независимых.

А ведь речь идёт не только о некой прямой угрозе обществу. Речь о многих тысячах молодых мужчин в цветущем возрасте, оказавшихся в зоне риска по самоубийству, криминалу, психическим расстройствам. При том что этим людям оное общество должно по жизни без всяких кавычек.

В современной РФ научная база для лечения и социальной адаптации прошедших боевые действия людей более чем имеется: Межгосударственный научно-исследовательский институт реабилитации участников войн, созданный на основании решения государств — участников СНГ. При этом напрочь отсутствует техническая и лечебно-диагностическая база. И создавать её не торопятся. Хотя подобное должно по умолчанию быть в социальном пакете для любого ветерана. Даже в наши «гибридные времена». Как бы этих ветеранов ни называли: «наёмниками» или «отпускниками». И для добровольцев она должна быть не в меньшей степени. Все эти люди – лучшая часть нации. Иначе рано или поздно общество жёстко расплатится.

Американцы, кстати, сделали выводы. После Вьетнамской войны дела там обстоят так: по всей стране существует более 500 центров для лечения ПТСР и социальной адаптации бывших бойцов. На рубеже 80-х годов были созданы комиссия Сената по делам ветеранов, национальный комитет по реабилитации ветеранов, комитет главного медицинского управления по ПТСР, национальный центр координации исследований ПТСР и централизованная служба помощи ветеранам. И всё это щедро финансируется обществом. Реабилитация идёт в два этапа. Задачей первого является снижение интенсивности «ядерных» симптомов ПТСР. На втором этапе сосредотачиваются уже на социальной реинтеграции. Ведь ПТСР – это наличие не только психики, изменённой войной, но и социальной дисфункции. Но главное даже не это: важное значение придаётся обеспечению всесторонней общественной поддержки ветеранов, устранению у них чувства отчуждённости от социума (многим из них просто не о чем бывает поговорить с «мирняком»), поощрению позитивных сторон их боевого опыта — самоуважения, навыков, боевого братства. В итоге в США ветераны – это столп общества. Его замковый камень. Ну, по крайней мере, в здоровой его части, учитывая нынешнее положение дел.

Отличный пример для подражания. Потому что долги надо платить. Нравится вам это или нет, дорогие россияне.

Автор: Павел Кухмиров