На Украине я действовал так, чтобы сжечь мосты для отступления, но там, наверху, видимо, думали иначе

«Я тоже нахожусь в
определенном тупике или ловушке. Вокруг себя я вижу действия, абсолютно
изумительные по своей тупости и вредительству… Даже не очень понятно, где
тупость, а где вредительство, но результат одинаковый. Но я понимаю, что другой
власти у нас сейчас не предвидится. Если я сейчас выступлю против
государственной власти, то, фактически, окажусь в рядах врагов. Врагов не
столько власти, сколько самой России как государства. Некоторые «очень умные
товарищи» обвиняют меня именно в том, что я выступаю против власти. Но это
неправда. Думаю, я достаточно образован по исторической части, занимался
русской историей начала XX века, и я совсем не хочу повторить судьбу Милюкова
или Гучкова. Гучков орал с трибуны Государственной Думы: «Что это? Глупость или
измена?». Это его выступление сейчас помнят только историки, как и самого Гучкова.
А я не хочу быть Гучковым.

Если я сейчас займусь
политикой, мне просто придется оказаться в оппозиции, но я понимаю, что в
нынешних условиях оппозиция невозможна! С другой стороны, если я сейчас займусь
чисто про-президентской политикой, то мне придется встроиться в какой-нибудь
смехотворный «Антимайдан», мне придется, как честному человеку, подписаться под
всем этим безобразием, которое твориться вокруг. И дело тут не в том, что я
боюсь «замазаться». Я все-таки офицер ФСБ, и если бы я был чист аки голубь, то
в этой службе мне нечего было бы делать. Я ведь с 1999 по 2005 из Чечни не
вылезал. А чем там занимается Федеральная служба безопасности, думаю, в общих
чертах понятно — уж точно не гуманитарной помощью. Дело тут не в том, чтобы
замазаться или нет, а в том, чтобы не навредить. Я и так по самые уши влез в
ситуацию на Украине. Ведь получилось, ну, совсем не то, что я себе представлял.
Я-то думал, что обратного пути нет, и действовал так, чтобы сжечь мосты для
отступления, но там, наверху, видимо, думали иначе. Я думал, что я — острие
копья, что за мной пойдет и остальное копье. А получилось так: стрелу
выпустили, а за ней никто не побежал. Улетела стрела и улетела. Подожгла стрела
сарай, а все стоят и смотрят, как он горит…

Вот влезу я в политику сейчас.
Мне что, стать одним из жириновцев? Не хочу! Отправиться к «болотникам»? Да мне
они противны по самой своей сути. Так что дело не только в том, что я боюсь
испачкаться, — чистой политики вообще не бывает, как и войны. Но когда политика
делается только из соображений карьеры, это не политика, а проституция. Да,
политика — грязное дело, но если человек действует в интересах общества и
народа, то он становится великим политиком, и никто никогда не скажет, что он —
проститутка. Дело в том, что для многих людей власть является магнитом
попритягательнее миллиардов. Но власть ради власти — это тоже не настоящая цель
для великого политика. Эта цель для какого-нибудь Самосы. Поэтому о политике
надо судить не по тому, что он сказал, и даже не потому, что он сделал, а по
результатам для страны и народа. Что останется от нашего президента — пока
неизвестно. Мы узнаем об этом года через два или три. А если он поступит
правильно с моей точки зрения, то лет через «дцать». Потому что такие люди, как
он, приходят навсегда — иначе вообще нет смысла приходить», — сказал Стрелков.